Мисс Моул

– Нужное место, – сказал дядя Джим, – это миссис Важная птица, которая финансирует парня. Говард очутился в очень неловком положении. Два года под ее покровительством – вот что больше всего волнует его отца. И вдруг швырнуть деньги ей в лицо! А насколько я понял, она имеет вес в обществе.

Губы Ханны тронула медленная улыбка. Она физически ощутила свою власть и щекотное чувство удовольствия от обладания ею. Ей не терпелось воспользоваться этой властью; миссия по отношению к семье Кордеров расширилась и охватила новую сферу. Ощущая себя назначенным на дело агентом, мисс Моул решила на время закончить с дядей Джимом.

– Вы увидите миссис Спенсер-Смит на вечеринке.

– А мне обязательно туда идти? – растерялся капитан. – У меня нет вечернего костюма.

– Никто не обратит внимания, – заверила его Ханна.

Она смахнула пыль со стола, на котором собиралась кроить шелковое платье Рут, и с деловым видом расстелила материал, собрала булавки и ножницы, а дядя Джим критически наблюдал за приготовлениями несколько минут, пока не убрался восвояси. Тогда Ханна сбежала наверх в свою комнату, наслаждаясь ненужной скрытностью. Она уселась у широко открытого окна со стопкой писчей бумаги на коленях, и энергия, которую она собиралась вложить в письмо Лилии, рассеялась в созерцании разноцветных крыш Рэдстоу, плюмажей дыма, церковных шпилей, фабричных труб и отдаленных полей, взбегающих на возвышенность, которая заслоняла вид на страну ее детства. Для мисс Моул, как бы она ни ненавидела сам праздник, близость Рождества означала приближение весны в Западном краю [12]. Позже придут и снег, и морозы, но в это время года в воздухе всегда витала мягкая влажность, несущая весть, что землю изнутри толкают маленькие ножки, выгоняя наружу стре́лки, которым не терпится зазеленеть и вытянуться вверх, и Ханне чудился аромат подснежников, такой же нежный и тонкий, как бледные чашечки самих цветков. Она знала место, где даже сейчас, как она надеялась, цвели подснежники, возвышаясь среди крепеньких морщинистых листьев, словно прекрасное произведение искусства на грубой ладони его создателя, но отвернулась и от этой мысли, и от вида Рэдстоу. Первоцветы росли слишком близко к ее коттеджу, а бесчисленные напоминания о других жизнях отвлекали от срочности задачи, которую она перед собой поставила.

А задача заключалась в том, чтобы написать благодарственное письмецо миссис Спенсер-Смит (от первого лица, как и приказал Роберт Кордер) и выразить благодарность так, чтобы это заставило Лилию покраснеть от досады и скрыть письмо от Эрнеста; Ханна также собиралась добавить угрозу, что если Лилия решит учинить неприятности из-за ситуации с Говардом, то любящая кузина непременно с ней сочтется, найдет способ. Однако выразить мысль оказалось сложнее, чем ожидала мисс Моул, и пришлось порвать черновик. Лилия могла заявиться на Бересфорд-роуд, уверенная в своей способности все исправить, и потребовать объяснений, что именно нужно исправлять. Лучше самой пойти к кузине и подкинуть возможный повод для негодования, обронить несколько намеков, из которых Лилия сможет выбрать для себя наиболее предпочтительный. Также надо твердо дать ей понять, что у Ханны найдется ответный удар на любой враждебный выпад в сторону семьи, чье благополучие она принимает близко к сердцу, и заставить Лилию задуматься, чем вызвана такая преданность. Кузина скорее проглотит свое возмущение, чем допустит, чтобы узнали о ее родстве с бедной мисс Моул. Увы, было бы разумнее с самого начала упомянуть, что та – дальняя родственница миссис Спенсер-Смит; теперь же придется столкнуться с обоснованными обвинениями в снобизме (потому что так и есть) и в обмане, и никакие объяснения никого не убедят.

У Ханны не было ни минуты свободной, но она выкроила время на экспедицию через Даунс и разговор с Лилией, которая отправила ее домой веселую и обремененную подарками для Кордеров.

– Раз уж ты здесь, заберешь их сама, а я сэкономлю на почтовых расходах.

– И как, по-твоему, я объясню, откуда взялись подарки?

– Это твое дело, Ханна. Не припомню, чтобы ложь когда‐нибудь вызывала у тебя затруднения, – поджала губы миссис Спенсер-Смит.

Ханна поцеловала ее в щеку и пожелала счастливого Рождества.

– Жди нас всех на своей вечеринке. Я не хотела идти, чтобы не смущать тебя, дорогая, но мистер Кордер настоял. Он намекнул, что без меня не получит от праздника никакого удовольствия.

– Ни за что в это не поверю, – буркнула Лилия, но вид у нее был озадаченный.

Женщина, которая заботится о комфорте мужчины, способна оказывать на него мощное влияние, а мужчины слишком просты. Возможно, Лилия зря рассчитывала, что невзрачная внешность кузины послужит достаточной гарантией безопасности. Ханна неглупа, да и в своеобразном обаянии ей не откажешь. Визит мисс Моул вызвал беспокойство, но, уходя, она забрала с собой из дома некое воодушевление. И если уж это почувствовала Лилия, которая сильно сомневалась в чистоте совести кузины, то насколько вероятнее, что Роберт Кордер мог впасть в зависимость от ее веселой находчивости? Лилия вдруг вспомнила, что Ханна долгие годы жила вдалеке, и о том, что тогда происходило в ее жизни, кузина понятия не имела; ей вдруг пришло в голову, что тревогу мисс Моул о счастье Кордеров вполне естественно истолковать как тревогу за самое себя, и в этом свете игривые угрозы Ханны представлялись намного более опасными: как ни ужасно иметь кузину-экономку, еще хуже, если родственница окажется женщиной с прошлым.

Охотно захватив посылки, чтобы сэкономить Лилии несколько пенсов, Ханна поспешила обратно. Когда Говард сообщит новость, бури в любом случае не избежать, но экономка надеялась, что сумела уменьшить ее ярость и запереть в узких границах. Она многое сделала для Рут, если верить дяде Джиму, и кое-что для Говарда, а если ей удастся обеспечить разумное существование и Этель, то, мысленно драматично произнесла Ханна, жизнь прожита не зря. Правда, последнее из предприятий оказалось самым сложным, и когда мисс Моул огляделась вокруг в поисках священника средних лет, который мог бы решить проблему старшей дочери преподобного, она не обнаружила никого, кроме мистера Пилгрима, несущего оливковую и миртовую ветвь для Этель, но меч для Ханны Моул.

Проходя мимо, она бросила тоскливый взгляд на окна мистера Самсона. Старый джентльмен за ними мог бы стать ее спасением, но он уже признался, что сам живет на пенсию и других иждивенцев, кроме кошек и птиц, содержать не может, а насчет будущего своих питомцев он уже распорядился.

– Тогда какой смысл мне вас навещать? – спросила Ханна, чем вызвала у старика приступ хриплого смеха.

Не смущаясь мыслью о пенсии, вечером, когда вся семья собралась в гостиной, мисс Моул пошла к соседу. В качестве рождественского подношения Ханна сшила новенькое покрывало на клетку с канарейкой и надеялась вручить подарок и вернуться домой до того, как ее отсутствие заметят, но мистер Самсон задержал ее. Среди груды вещей, собранных им за время путешествий, нашлось прекрасное кружево «для мисс Хитрули», и когда она поблагодарила старика и выслушала подробный рассказ о том, как он его приобрел и насколько меньше настоящей стоимости за него заплатил, мистер Самсон накинул кружево ей на плечи и заявил, что выглядит по меньшей мере недурно, ей идет. Только тут она, спохватившись, обнаружила, что уже почти десять часов и мистеру Кордеру пора пить чай, а когда открыла входную дверь – что упомянутый мистер Кордер слоняется в прихожей.

Проповедник посмотрел на ее непокрытую голову, на сверток в руках и впервые за все время открыто рассердился на экономку, рассердился до такой степени, что не заметил ни ее напряженной позы, ни гордо вздернутой головы. Он считал совершенно неприличным, чтобы мисс Моул уходила из дома без предупреждения; никто не знал, где она, все очень беспокоились и искали ее везде, где только можно.