– Или вы могли бы сказать, что заранее раскрыли ему сюжет.
Ханна рассмеялась еще веселее. Она не собиралась уступать проповеднику победу, как дамы на швейном собрании, и Роберт Кордер, возможно, предпочел бы удалиться с добродушным достоинством, пока мисс Моул не воспользовалась его любезностью, но тут появилась Рут: дядя Джим подарил ей чудесный шелк в мелкий цветочек, и не считает ли мисс Моул, что можно успеть сшить из него платье к вечеринке у Спенсер-Смитов.
– Мы попытаемся, – медленно сказала Ханна, думая о маленьком плисовом платьице, которое должно было стать сюрпризом и казалось теперь таким скромным по сравнению с цветастым шелком.
– Я так и знала! – Рут в восторге повернулась к отцу и воскликнула: – Она никогда не откажет, если знает, как сильно ты этого хочешь! И пойди останови Этель, папа, а то она выберет ярко-розовый шелк. Там полно других цветов, и гостиная теперь похожа на текстильную лавку.
– Минуту, мисс Моул. Значит, вы ответили на приглашение миссис Спенсер-Смит?
– Нет, – покачала головой Ханна. – Это сделала ваша дочь.
– Думаю, было бы вежливо послать отдельную записочку. Очень любезно с ее стороны пригласить вас.
– Да, но я не уверена, что мне стоит идти, – скромно возразила Ханна.
– Ну конечно же стоит, непременно! Вы едва ли можете отказаться, да и сами увидите, что атмосфера там вполне дружеская и домашняя. Просто напишите миссис Спенсер-Смит и выразите свою признательность.
– От первого или от третьего лица? – уточнила Ханна.
– От первого, мисс Моул, мне кажется уместнее. Просто в форме записки.
– Хорошо, – сказала она и мысленно принялась сочинять записку, но Рут за руку потащила экономку в гостиную, расспрашивая, есть ли у нее платье для вечеринки.
– Черный шелк с гагатовыми украшениями, – сообщила та. – Вот единственный наряд, подходящий для экономки.
– А у дяди Джима столько чудесных тканей, – вздохнула Рут.
– Только посмей выпрашивать у него ткань для меня, и я больше никогда не буду с тобой разговаривать, – яростно прошипела Ханна на ухо девочке, но Джим Эрли не нуждался в намеках. Глядя на кучу купленного добра, капитан не чаял от него избавиться, поэтому, не обращая внимания на робкие протесты Ханны, всучил ей рулон шелка.
Счастье Рут теперь было полным.
– Представьте, как втайне будет досадовать миссис Спенсер-Смит, когда увидит нас роскошно одетыми! – воскликнула она.
Глава 24
Как многие, у кого нет ни дома, ни детей, Ханна не любила Рождество. Было несколько человек, от которых в связи с карьерными перипетиями она оказалась полностью отрезана, вот им она писала поздравительные открытки, но скудость круга ее знакомых и отсутствие с ними настоящей близости особенно бросались в глаза в это время года и почти убеждали мисс Моул в личной несостоятельности, но, как недавно подчеркивал Роберт Кордер, нелегко находить друзей за пределами дома, в котором живешь как иждивенка. Для большинства людей, которым она служила, часто искренне, а иногда с ошибочным рвением погружаясь в их дела как в свои собственные, Ханна оставалась просто мисс Моул, чья важность исчезала вместе с ее полезным присутствием. Она привыкла к такому положению вещей, хотя оно до сих пор ее поражало. Человек представлялся ей сплошным чудом, и целая группа людей у нее на глазах разыгрывала драму, в которой Ханна была наполовину творцом, наполовину зрителем; она не понимала, чем остальные занимают себя без этого развлечения, которое никогда не приедается и никогда не заканчивается. Она была не из тех, кто, опоздав на поезд, считает ожидание на платформе потерянным временем, кто в вагоне закрывает глаза или читает газету; она приходила в восторг от вида незнакомцев и эманаций их личностей, и ей не верилось, что они не испытывают такого же радостного возбуждения от ее соседства.
Беспристрастно оценивая семью Кордеров, мисс Моул считала, что материал для драмы тут не слишком многообещающий. Эгоизм преподобного давал наибольший простор, поскольку в эгоизме человека с посредственными способностями всегда присутствует элемент юмора, но откуда в ней взялся интерес к Этель, Рут, тихоне Говарду или капитану Джиму Эрли, который, сняв пиджак и оставшись в рубашке, возился с газовым рожком? Возможно ли, что ее собственный эгоизм преувеличивает значение тех, кто составляет ее маленький мирок, или она действительно видит в них весь мир в миниатюре, который иначе невооруженным глазом не разглядеть? Потрясения империи волновали Ханну меньше, чем неминуемое разоблачение Говарда, не желающего становиться священником; дипломатические интриги не были настолько сложны и не требовали такого мастерства, как вторжение мистера Пилгрима в жизнь, которую Ханна разделяла с Кордерами, и даже известие о грандиозной победе вряд ли могло бы доставить инженерам этой победы такое удовлетворение, какое испытала мисс Моул, когда дядя Джим, спустившись с обеденного стола, сказал:
ebooksa