3
Немолодая проверенная нянька — без чувств у подножия пустой кроватки. Светлые косы разметались на светлом полу — на теплом дереве золотистых половиц.
Живая, но оглушена сильно. А вот ленивая стража в стальных кирасах — у крепких дверей снаружи, где и положено. Не спят, ничего не видели и не слышали, не отлучались. И испугались только сейчас. Побледнели от заслуженного ужаса.
Потому что маленькой Вики в детской нет. Только откинутое одеяло и смятая подушка. Девочка мирно, крепко спала. Не вскрикнула, не позвала на помощь.
И ни следа борьбы. Даже льняная простыня не сбилась.
— Евгений, — первой опомнилась Юлиана. Очевидно, побоялась, что он сейчас казнит всех подряд. Не разбирая правых и виноватых.
— Потом. Дай мне несколько минут, Юли, хорошо?
Сдержанный, очень сдержанный голос. Сам бы такого испугался. Если бы еще оставалось, что терять.
Здесь, в комнате Виктории, всё осталось, как было. Всё — кроме самого главного.
Юлиана застыла покорной статуей. Где стояла. Юлиана?
Подоспевший лекарь кинулся к слабо застонавшей няньке, что-то вливает в горло.
— Содрать…
Стражи и едва очнувшаяся нянька оледенели, побелели, как смерть. Женщина жалко дернулась в руках лекаря, тот бросил умоляющий взгляд на императрицу. Врач один (не считая Юли) не потерял присутствия духа. Двое стражей успели рухнуть ниц — прямо в кирасах.
Ах да, такие казни еще совсем недавно были в моде. Память кажется забытой страницей чужой книги. Чужой и ненужной.
— Содрать шелк со стен, гобелены и штукатурку — всё. Снять половицы. Искать любой тайный ход — хоть мышиную нору. Всё. Живее.
Только что-то подсказывает: нет тут никакого тайного хода. Даже подземного. И застенного тоже. У черных жрецов свои тайные пути. Змеиные. И такие же темные, как их проданные потустороннему смраду души и гнилые сердца.
Комната будто очнулась от колдовского сна — забегали, засуетились, зашуршали, загремели.
Двое стражей по приказу Юлианы осторожно выводят раненую няньку. В другие покои — под надзор лекаря.
…Спустя несколько часов детская была раскурочена напрочь. Будто древние развалины забытого храма — ночными грабителями.
Не нашли никого. И ничего.