– Двадцать семь месяцев и четыре дня. После двух лет я уже отчаялся, что эта чертова война когда-нибудь закончится. Потом вдруг очнулся на земле, а надо мной стояли санитар и капеллан. Тогда я испытал облегчение, потому что знал: так или иначе, но я покончил с войной, а война – со мной.
– Вы были тогда женаты?
– Нет. Была невеста. Но она устала ждать и спуталась с парнем аж из Гошена.
– Но сейчас вы женаты, – заметил Джейкоб, кивком указав на кольцо на пальце.
– Да. Трое мальцов, да еще один на подходе.
Они прошли дальше, туда, где изгиб ручья образовал заводь.
– Вон она! – воскликнул Нолан.
Джейкоб увидел форель. Почувствовав их присутствие, рыба зашевелила оранжевыми плавниками и, молнией мелькнув вниз по течению, скрылась под берегом. Они дошли до следующей заводи, всмотрелись в воду, но ничего не увидели.
– Пригласить вас сюда – не моя идея, – сказал Джейкоб.
– Знаю, – кивнул Нолан. – И уйду прямо сейчас без лишних слов, если хочешь. Не скажу, что знаю все, через что ты сейчас проходишь, но могу поделиться кое-какими приемами, которые помогли мне и могут пригодиться тебе.
– Я слушаю, – произнес Джейкоб.
– Сразу после возвращения мне едва удавалось задремать, я просыпался весь в поту и с криками, – рассказал Нолан. – Всякий раз, когда грузовик стрелял двигателем или кто-то хлопал дверью, я кидался в укрытие. Теперь мне уже лучше. В обществе ветеранов некоторые говорят, что просто вернулись домой и обо всем забыли. Может, у единиц и получилось, но в большинстве случаев все не так легко и просто. По-моему, война – не та штука, о которой можно взять и разом забыть. Скорее, приходится медленно искать обходные пути. До службы я был фермером и вернулся к этому занятию после возвращения с фронта. Работа и усталость помогают прогнать из головы мрачные мысли. Ходить в общество ветеранов иногда полезно: вспоминаешь, что другие тоже через это прошли. Со временем ты обнаружишь, что какие-то вещи тебя успокаивают. Когда я пашу или осматриваю поля, то время от времени наклоняюсь и поднимаю горсть земли, чтобы почувствовать ее. Иногда даже закрываю глаза, подношу землю к лицу и вдыхаю ее запах. И говорю себе: «Я здесь. Я дома». К тому же я женат, у меня семья. Держаться всегда легче, если стараешься ради кого-то еще, не только ради себя.
– У меня этого нет, – печально сказал Джейкоб. – Больше нет.
– Знаю, что сейчас своей семьи у тебя нет, – тихо произнес Нолан. – Но это не значит, что однажды она не появится. Когда та девчонка написала, что выходит замуж за другого, я думал, что не переживу. Я не пытаюсь преуменьшить твою потерю. Потерять жену и ребенка – это намного хуже. Речь вот о чем: сейчас у меня лучшая семья, о которой мужчина может только мечтать, но было время, когда я не верил, что это возможно.
Они шли вдоль ручья к следующей заводи. Нолан достал из кармана рубашки пачку сигарет, предложил одну из них Джейкобу, но тот покачал головой. Вложив сигарету между оставшимися пальцами правой руки, Нолан прикурил от зажигалки, сделал глубокую затяжку и медленно выдохнул. Некоторое время он смотрел в воду, потом заговорил снова:
– Можем пойти обратно, если хочешь.
Джейкоб замялся, опасаясь начать говорить: вдруг ему не удастся остановиться. Нолан докурил, но не развернулся к дому.
– Дело не только в том, что произошло с Наоми и нашим ребенком.
– Я слушаю, – подбодрил Нолан.
Слова казались неподъемными. Джейкоб не знал, сумеет ли выговорить их, прежде чем они его задушат.