Смотритель

Глава 22

В понедельник утром Джейкоб надел саржевые брюки и рубашку с открытым воротником, собираясь поработать в магазине хотя бы час. Но когда мать сняла ключи с крючка, он не встал из-за утреннего стола, чтобы пойти с ней, хоть она и подождала немного, прежде чем выйти. Мать ушла, ничего не сказав. Однако во вторник утром Джейкоб все-таки встал, и они отправились в магазин вместе. Она ничего не просила его делать, но, когда магазин наполнился посетителями, Джейкоб начал доставать товары, до которых покупатели не могли дотянуться, заполнять пустые места на полках и в металлическом холодильнике. Но уже к середине утра стены начали давить на него. Покупатели все время спрашивали, как у него дела, и желали удачи, в том числе и те самые люди, кто год назад хмурился, видя его с Наоми. В итоге Джейкоб вышел через черный ход. На следующий день он выдержал до полудня.

Неделя шла, и мать поручала Джейкобу новые обязанности. В детстве он достаточно времени проводил в магазине, чтобы изучить большую часть необходимых дел. Когда приходили торговые представители или доставщики, мать каждый раз говорила, что это теперь магазин Джейкоба, поручала ему расплачиваться и заполнять документы. В субботу она оставила сына одного почти на весь день. Его рубашка вымокла от пота, а руки дрожали, отсчитывая мелочь, но все же он справился.

Когда наступило утро следующего понедельника, мать вручила Джейкобу ключи от магазина и пообещала прийти помочь в обед, но в остальное время велела в случае необходимости звонить по телефону. «Ты уже готов», – сказала она, и то же повторил отец, поэтому после второй чашки кофе Джейкоб отправился в магазин один. Грудь сдавило, когда он открыл заднюю дверь и включил свет. Он посмотрел на свои дрожащие руки. «Я убил человека, сам едва не погиб. Потерял жену и ребенка. Чего мне еще бояться, продавая сигареты и конфеты?» Он открыл сейф и, отсчитав десять долларовых купюр, пять пятерок и пять десяток, разложил их по отделениям кассового аппарата. Потом заполнил ячейки для мелочи: сначала монеты по полдоллара, потом четвертаки, десятицентовики, пятицентовики и центы. Тихонько тикали часы; стрелки показывали 7:48. Джейкоб дождался, когда они дойдут до 8:00, и открыл переднюю дверь.

Раннее утро тянулось бесконечно. Несколько доставщиков, коммивояжер, расхваливавший крем для бритья и масло для волос. К середине утра потянулись жены фермеров, причем некоторые пришли пешком. В руках у них были плетеные корзины или хозяйственные сумки. Как и остальные жители Лорел-Форк, они знали, что магазин теперь принадлежит сыну Хэмптонов. Пока Джейкоб подсчитывал стоимость их покупок, некоторые говорили, что рады его возвращению с войны. Те, кто сторонился его после женитьбы, виновато смотрели в пол или с нарочитым дружелюбием улыбались и разливались соловьями. Джейкоб понимал, что многие из них осуждали его брак из страха перед старшими Хэмптонами, но было трудно не отвечать им той же холодностью, с какой они когда-то относились к ним с Наоми.

Заглянула Агнес Диллард и, расплачиваясь за бензин, принесла соболезнования по поводу смерти Наоми: первый человек, назвавший его жену по имени. Неудивительно. На их первый День святого Валентина Джейкоб заказал у миссис Диллард дюжину роз. В итоге она отказалась брать у Джейкоба деньги, попросив его считать букет запоздалым свадебным подарком. Иногда они с Наоми вместе заходили в цветочную лавку просто поздороваться. Миссис Диллард сама владела зданием лавки, а не арендовала его у родителей Джейкоба, и не пресмыкалась ни перед кем.

Вскоре начали собираться старики. Словно оплачивая аренду стула на крыльце, каждый открывал кожаный кошелек, доставал монеты и покупал напиток или табак, прежде чем занять привычное место. Мужчины с любопытством поглядывали на Джейкоба, будто ожидая, что теперь, оставшись один, он станет иначе относиться к их присутствию. Руки у Джейкоба по-прежнему немного подрагивали, отсчитывая мелочь, но он старался постоянно находить себе занятие: общался с покупателями, выставлял товары на полки, подметал пол, латал москитную сетку на входных дверях. Когда он на минуту вышел постоять со стариками, они, казалось, ожидали от нового владельца какого-то объявления. Но Джейкоб молчал.

– Сегодня будет жарко, сынок, – произнес Трент Уолдроп, кивнув на термометр, висевший у двери.

– Похоже, – согласился Джейкоб.

– Если верить тому, что я слышал о Корее, – добавил Уолдроп, – то человеку вроде тебя такая погода, пожалуй, понравится больше холодов.

– Когда мы в Первую мировую сидели в окопах, там было не лучше, – вмешался Кейси Хартли. – Болтались по уши в грязи и дерьме, и без конца лил холодный дождь. Целыми днями. Нет уж, пусть лучше столбик термометра ползет до самого верха, а то и взорвется к чертям, я жаловаться не буду.

Джейкоб поднял голову и посмотрел на гребень холма, где над деревьями поднимался шпиль церкви. Старики неловко молчали, пока не подъехал фургон. На боку под названием фирмы была нарисована улыбающаяся девочка с куском хлеба в руках.

– Бедняжка держит эту горбушку уже лет десять, а все никак откусить не может, – пошутил Джо Миллер.

Остальные засмеялись, а Джейкоб вернулся в магазин вместе с доставщиком.

К полудню к сыну присоединилась Кора, чтобы помочь ему, пока будут приходить рабочие с лесопилки. С большинством из них Джейкоб был знаком. Работяги были не так разговорчивы, как женщины или завсегдатаи крыльца. Некоторые просто кивали на полку за спиной Джейкоба и называли марку сигарет или табака, другие покупали сардины или сосиски в банках, крекеры, шоколадные батончики и шипучку. В час дня мать ушла и больше не вернулась.

Середина дня миновала. Приезжали доставщики и коммивояжеры, заходили немногочисленные покупатели. Время от времени Джейкоб выглядывал в окно, выходившее в сторону кладбища. Он думал о лежащей там Наоми, и вскоре его мысли перешли к Блэкберну, который иногда вел себя так, словно только он и обладал правом ухаживать за ее могилой. Сначала это не тревожило Джейкоба: в конце концов, Блэкберн работал смотрителем кладбища. Но теперь начали закрадываться сомнения. Не в том ли дело, что его друг заботился о Наоми в те месяцы, пока сам он был в Корее? В одном из писем жена упоминала, что Гант принес ей горячий шоколад и что это намного вкуснее, чем кофе. Мелочь, но теперь она не давала Джейкобу покоя.

После пяти часов многие рабочие пришли снова, потные и припорошенные опилками. В такие дни на лесопилке, где тени почти не было, солнце жарило их точно в печи. Мужчины топтались возле холодильника, вдыхая холодный воздух, словно он был наполнен приятным ароматом. Некоторые набирали в ладонь ледяную крошку и растирали ею лоб и шею. Подростком Джейкоб мечтал трудиться на лесопилке, ему нравилось приходить туда по субботам и смотреть, как рабочие пилят доски и складывают их в штабели, управляют машинами, от которых отец заставлял мальчика держаться подальше. Но Джейкоб хорошо управлялся с инструментами и любил работу, изматывающую тело, а не мозг, как в магазине. Сейчас он завидовал рабочим.

Когда ушел последний из них, Джейкоб подмел опилки. Он уже собирался высыпать мусор из урн, но тут пришел Сет Нолан. Ветеран взял из холодильника виноградный лимонад, поставил бутылку на прилавок и положил рядом пять центов.