Мисс Моул

– О, хорошо, если вы способны забыть об этом, – сказала Ханна, вставая, потому что в дверь позвонили, – тогда мне тем более не о чем беспокоиться.

Но на душе у мисс Моул было не так легко, как она пыталась изобразить. Она предполагала, что мистер Кордер, намереваясь что‐то забыть, прячет информацию в дальний уголок памяти, пока не понадобится извлечь ее на свет божий, и понимала: пока она высматривает очевидную опасность, другая может незаметно подкрасться сзади. Очевидную опасность представлял мистер Пилгрим. Он был не единственным, кто знал Ханну вне ее профессиональной сферы, но он находился совсем рядом, и сегодня она могла почувствовать его приближение и услышать шаги так же ясно, как слышала их десять лет назад на дорожке в своем саду. Тогда она тоже злилась, но и радовалась, потому что была счастлива; теперь Ханна злилась гораздо сильнее, ведь ее счастье представляло собой крохотную драгоценную пылинку, и придется призвать все свои способности и энергию, чтобы бедную пылинку не сдуло возмущенным дыханием тех, кто без греха. Несправедливо, что ей не дозволено сберечь свое счастье без борьбы; оно было настолько хрупким имуществом, что в хаосе потрясений могло потеряться, и в его бренности, на минуту поддавшись жалости к себе, Ханна могла бы увидеть трагедию. У нее не было воспоминаний, которые поддерживали бы ее своей силой; это ей приходилось быть нежной со слабыми. Она не боялась взглянуть в лицо миру, потерпев поражение, но ту историю, закончившуюся некрасиво, необходимо было скрыть. Теперь мисс Моул была на десять лет старше и порой чувствовала, что устала. Она была не готова к тому, что ее снова отправят скитаться, только не сейчас; как она и говорила, ей хотелось хорошо выполнить свою работу, и счастье обитателей дома Кордеров обрело для нее важное значение.

Открыв дверь и увидев Дорис, мисс Моул осмотрела ее придирчивым взглядом, чтобы оценить, насколько гладко идут любовные дела, и осталась довольна видом личика служанки, порозовевшего от поцелуев помощника бакалейщика.

– Умница девочка, – одобрила Ханна, – часы как раз пробили десять. Прогулка вышла приятной?

– Я ходила знакомиться с его матерью, мисс, – с гордостью доложила Дорис. – Она вела себя немного скованно, но он говорит, что она ко мне привыкнет.

– Вот и славно, – поздравила ее экономка и подумала про себя: хоть одна обитательница дома отправится спать счастливой.

Голоса Уилфрида и Рут, явившихся за ней следом, тоже звенели от счастья, а Этель, ненадолго от них отставшая, была радостно взволнована, что вызвало у Ханны новые опасения. Произошло нечто из ряда вон, и теперешняя радость грозила будущими неприятностями, когда очередные надежды бедняжки не сбудутся. Но только когда Этель разоткровенничалась, после того как Уидфрид и Рут ушли спать, Ханна поняла: основные проблемы поджидают ее саму.

Как выяснилось, мистер Пилгрим посетил клуб для девушек. В такой же клуб при его молельне почти никто не ходил, и управлялся тот из рук вон плохо, поэтому он решил ознакомиться, как мисс Кордер справляется со своим. По видимости, ее методы привели преподобного в полный восторг, он даже произнес для девушек небольшую приветственную речь и выразил надежду, что Этель позволит проконсультироваться с ней еще раз.

– Значит, я должна помочь ему всеми силами, правда же, мисс Моул?

– Он нуждается в практическом опыте, – живо возразила та. – Позволь ему приходить в клуб и наблюдать за тем, как ты работаешь.

– Ну да, – протянула Этель с сомнением, – но понимаете, Пэтси Уизерс почти всегда там и вечно вмешивается. Сегодня ее не было, а иначе она заставила бы мистера Пилгрима поверить, будто это она ведет клуб. И она так легкомысленна с мужчинами! Я подумываю как‐нибудь пригласить преподобного к нам на чай. – Экономка молчала, и Этель заволновалась: – Считаете, не стоит этого делать, мисс Моул?

– Ну ты же знаешь, – сказала Ханна, – каковы наши семейные чаепития.

– Да, – снова согласилась Этель.

– И у твоего отца и мистера Пилгрима найдется столько тем для обсуждения, что, боюсь, тебе вряд ли удастся вставить хоть слово. К тому же ты окажешься в невыгодном положении.

– В каком смысле?

– Ты не сможешь говорить в кругу семьи с тем же авторитетом, как в клубе.

– Ох, – вздохнула Этель, у которой и в лице, и в голосе проступило разочарование.

– Однако, – быстро добавила мисс Моул, чтобы облегчить совесть, – ты не обязана следовать моему совету. Поступай так, как для тебя лучше.

– Но я не знаю, как лучше! – воскликнула девушка. – Я думала, вы мне поможете. Знаете, мисс Моул, иногда так ужасно не иметь матери.

Глаза Этель наполнились слезами, и Ханна подумала о миссис Кордер, которая доверила ей своих дочерей.