– Идете, Мона Лиза? – спросил Уилфрид.
Ханна покачала головой и осталась сидеть у камина под шипящим газовым рожком. Едва Роберт Кордер услышал голоса молодежи из гостиной, он заглянул в столовую проверить, выполняет ли мисс Моул свои обязанности; впрочем, в своем текущем настроении он был скорее разочарован, чем доволен, застав ее здесь, и мисс Моул была только рада его разочаровать, но какая жалость, подумала она, что они не выносят компанию друг друга. Неужели проповеднику никогда не приходило в голову, что она может хоть изредка нуждаться в более зрелом обществе, не говоря уже об отдыхе? С семи утра до половины одиннадцатого вечера она занята обслуживанием его семейства: вытирает пыль с мебели, старательно готовит, заправляет постели, бережливо совершает покупки, штопает чулки с носками и хозяйское исподнее, надзирает за глуповатой и медлительной Дорис, выгадывая лишь краткие периоды досуга благодаря своей расторопности и изобретательности. Будь мистер Кордер другим человеком, они могли бы вести приятные беседы у камина, когда в десять она приносит ему чай. Возможно, преподобный думал о том же самом и желал, чтобы экономка оказалась другой женщиной, больше похожей на Пэтси Уизерс? Ханне казалось, что и Лилия поступила бы разумнее, выбери она сторожевого пса той породы, которая симпатична мистеру Кордеру. Угловатость и резкость мисс Моул лишь подчеркивали мягкость и миловидность той, другой, но расчетливый ум Лилии ухватился за возможность совершить два добрых дела по цене одного: снабдить проповедника экономкой и избавиться от неприятной перспективы посадить себе на шею кузину без гроша в кармане. Возможно, Лилия совершила бы поистине доброе дело, если бы лично ввела Пэтси в семью ее кумира и позволила той своими силами разобраться, что из этого выйдет. Тогда мисс Уизерс, вероятно, обнаружила бы, что герою лучше поклоняться на расстоянии, а Роберт Кордер узнал бы, что лесть не делает еду вкуснее. Впрочем, Ханна просчитала, что результат подобного взаимного невежества мог бы оказаться для нее не менее опасным, чем мистер Пилгрим, хоть и менее неприятным, а для Рут и вовсе имел бы катастрофические последствия. Итак, Пэтси была на вечерней службе в среду, и мистер Кордер услышал нечто такое, что его встревожило. «Что бы это могло быть?» – спрашивала себя мисс Моул, постукивая ножницами по губам, когда мистер Кордер сунул голову в дверь. Она улыбнулась хозяину со всем возможным очарованием. Когда он исчез, в столовую ворвалась Этель и начала нервно переставлять украшения на каминной полке.
– Закончили играть? – поинтересовалась Ханна.
– Нет, но я должна оставаться здесь, пока меня не позовут. Мисс Моул, как по-вашему, разве не забавно вышло с письмом Пэтси?
– Ой ли? Ты ведь на самом деле рада от нее избавиться, я права?
– Да. И все равно я думаю, что это забавно.
Этель не спешила выдавать, что у нее на уме, а мисс Моул не собиралась ее подталкивать, хотя девушка явно ждала наводящего вопроса.
– Она твоя близкая подруга? – поинтересовалась Ханна вместо этого.
– Ну, иногда мне кажется, что да, а иногда нет. В этом вся Пэтси.
– Понимаю. Ты ей что‐то рассказываешь, а потом думаешь, что лучше бы воздержалась. Ты что‐нибудь рассказывала ей обо мне?
– Ох, мисс Моул, да! – Этель расплакалась, потому что в целом была правдива и обманывала лишь себя. – Но только ту историю с матрасами.
– Ну конечно, о чем еще говорить, – мрачно резюмировала экономка. – Постаралась ты на славу. Ладно, неважно. Не плачь! У тебя постоянно глаза на мокром месте, это совсем не привлекательно, к тому же все догадаются, что ты опять ревела, когда вернешься в гостиную. Прекрати! – прикрикнула она.
– Но вы сочтете меня ябедой, а ведь вы были так добры ко мне в последнее время!
– И всегда буду добра, если ты позволишь.
– Я не собиралась сочинять про вас байки, мне просто хотелось с кем‐нибудь поговорить.
– Когда в следующий раз захочется поговорить, поговори со мной.
– Она все рассказала отцу? – спросила Этель сдавленным шепотом.
– Не знаю.
– Потому что, если рассказала… Ой, меня зовут! Я вернусь, когда снова будет моя очередь.
Уилфрид сменил Этель.