Мисс Моул

– Продолжай, я тебе уступаю.

– Да ничего особенного. Я просто хотела сказать: забавно, что ты получил письмо от мистера Бленкинсопа…

– Забавно? – вскричал Роберт Кордер.

– То есть странно, потому что я получила письмо от Пэтси Уизерс. Она больше не хочет помогать мне с клубом для девушек.

– В самом деле? Что ж, я уверен, у мисс Уизерс имеется веская причина для подобного решения. Не вижу ни малейшего сходства между ней и мистером Бленкинсопом.

– Конечно, нет! – горячо согласилась Этель. – Но она обещала помощь, а теперь говорит, что вечер среды ей не подходит. Ой! Возможно, ей нравится посещать вечернюю службу в будние дни.

– Надо же, какая странность, – съязвил отец. – Кстати говоря, в последний раз она действительно присутствовала. А я тебе говорил, что собираться в клубе по средам было ошибкой.

– Но девушки так захотели, а клуб ведь для девушек!

– Тогда будь готова терять помощников.

– Лучше бы порадовалась, – посоветовала Рут. – Ненавижу Пэтси Уизерс!

– Рути, Рути!

– Да, ненавижу! – упрямо повторила девочка. – Она похожа на ячменную карамель, желтая и липкая, и голос у нее такой же приторный и виляющий, и разговаривает она со мной так, будто мне шесть лет.

– Если бы тебе было шесть, я бы отправил тебя в постель, – проворчал преподобный. – Я не потерплю таких замечаний у себя за столом.

– А сам так же говорил о мистере Бленкинсопе, – надулась Рут.

– Это другое, не сравнивай, – бросил отец и вышел из столовой. Это был его обычный способ подчеркнуть недовольство, которое он не хотел выражать в словесной форме; вероятно, проповедник считал, что своим уходом оставляет домочадцев в подавленном настроении. Этель и вправду выглядела испуганной, а Рут – мрачной, пока следующая ее реплика не заставила Уилфрида громко расхохотаться.

– Мне кажется, людям вредно быть священниками, – заявила девочка, а Этель воскликнула:

– Тише, Уилфрид, тише! Отец услышит тебя! А ты, Рут, не должна так говорить, это неправильно. Священник – благородная профессия. Правда, мисс Моул?

– Любая профессия может быть благородной, – серьезно заметила Ханна. Прошло совсем немного времени с тех пор, как Этель в тех же выражениях превозносила призвание врача, а еще немногим ранее Рут яростно краснела от обиды за отца, которого расстроила мисс Моул, и этими изменениями можно было измерить глубину чувств старшей дочери и степень доверия младшей. Однако для Говарда мисс Моул оставалась посторонней, поэтому он испытывал неловкость, пока Этель переводила взгляд с одного лица на другое, ища поддержки и думая о мистере Пилгриме, уверяя себя в том, что права, но желая, чтобы и остальные с ней согласились. Заметив выражение лица брата, она поняла его неправильно.

– Но когда священником становится родной брат, мнение может измениться, – добавила она.

– Ой, замолчи! – отмахнулся Говард. – Пойдемте в гостиную и поиграем во что‐нибудь.